Творчество Владимира Николаевича Крупина

Реферат на тему:

Творчество Владимира Николаевича Крупина

БИОГРАФИЯ

Крупин Владимир Николаевич (р. 1941), русский прозаик. Родился 7 сентября 1941 в с. Кильмезь Кировской области, сын лесника. Окончив сельскую школу, работал слесарем, грузчиком, рабселькором районной газеты. Служил в армии, учился в Московском областном педагогическом институте им. Н.К.Крупской (окончил факультет литературы и русского языка), о чем с лирическим теплом и живым юмором рассказал в повестях "Прости, прощай..." (1986) и "Курс молодого бойца" (1990). Работал на Центральном телевидении, в различных литературно-художественных издательствах, преподавал в школе. Был секретарем правления Московского отделения СП РСФСР, СП СССР; членом редколлегии журнала «Новый мир», главным редактором журнала «Москва» (1989-1992). С 1994 преподает в Московской духовной академии; с 1998 главный редактор христианского журнала «Благодатный огонь». Служил в армии, учился в Московском областном педагогическом институте им. Н.К.Крупской (окончил факультет литературы и русского языка), о чем с лирическим теплом и живым юмором рассказал в повестях "Прости, прощай..." (1986) и "Курс молодого бойца" (1990). Работал на Центральном телевидении, в различных литературно-художественных издательствах, преподавал в школе. Был секретарем правления Московского отделения СП РСФСР, СП СССР; членом редколлегии журнала "Новый мир", главным редактором журнала "Москва" (1989-1992). С 1994 преподает в Московской духовной академии; с 1998 главный редактор христианского журнала "Благодатный огонь".

Начал с публикации стихов, репортажей и очерков, однако истинное писательское лицо Крупина - автора «деревенской прозы» - проявилось в рассказах и повестях, в т.ч. в сб. "Зерна", повести "Варвара", "Ямщицкая повесть" (все 1974), с их бесхитростными историями, нередко вложенными в уста простых крестьян, с повествованием о трагических событиях на вятской земле в период братоубийственной Гражданской войны, с мечтой о «соборном» равенстве. Широкую известность принесла Крупину повесть "Живая вода" (1980), осуществляющая знакомый мировой литературе конца 19 - начала 20 вв. социально-психологический эксперимент на основе жизнеподобной ситуации: открытия в одной деревне некоего целебного источника, освобождающего население от пагубной русской привычки - алкоголизма, полная гротескной фантазии, юмора, иронии и грусти, оплакивающая нравственную деградацию русского мужика и надеющаяся на сказочное его исцеление «живой водой». Горестным, честным и трудным судьбам людей русского села посвящены повесть в письмах "Сороковой день" (1981; назв. сокращенного подцензурного варианта - "Тринадцать писем", до 1987), повесть "Боковой ветер" (1982), "Повесть о том, как..." (1985) и др., проникнутые щемящей болью за разрушаемую, уходящую деревню, сострадательной любовью к сельским жителям. Примечательны постоянные любимые герои Крупина - чудаковатые мужики, доморощенные философы, мудрые юродивые, неуклюже, наивно, косноязычно умеющие выявить подлинную суть событий, сказать правду, мужественно противостоящую «лейтмотивному» для Крупина злу - лжи, пропитавшей современное общественное устройство, провоцирующей и пьянство, и социальную апатию, и нравственный индифферентизм. Тема «малой родины» в широком историческом контексте раскрывается в цикле рассказов "Вятская тетрадь" (1987), где строки летописей соседствуют с преданиями о старообрядцах, а воспоминания о военном детстве - с рассказом о судьбах интересных людей. Сквозная мысль об истинном величии внешне скромного, «нешумного» бытия, родственного в трактовке писателя национальному русскому характеру, в котором самоирония превалирует над тщеславием, а поиск идеала - над поиском материальных благ, проявляется и в повести "На днях или раньше" (1977), посвященной проблемам семейной жизни, и в рассказе "Картинки с выставки" (1979) и в повести "От рубля и выше" (1981), где стремление художника к славе, признание и даже творческий успех трактуются как путь, чреватый опасностью нравственной гибели, саморазрушения личности.

С началом «перестройки» Крупин активно выступает с «государственно-патриотических» позиций - и как тенденциозный беллетрист (роман-завещание о нравах «больной», ущербной, по мнению Крупина, творческой интеллигенции и атмосфере в писательской среде - "Спасение погибших", 1988; повесть "Прощай, Россия, встретимся в раю", 1991, показавшая агонию русской деревни конца 20 в., когда в отчизне Крупина установились порядки, отождествляемые писателем с нравами психиатрической больницы, - мысль, питающая повесть "Как только, так сразу", 1992, составленную в форме записок врача-психиатра), и как публицист (статьи в журналах «духовной оппозиции» «Наш современник» и «Москва» - "Крест и пропасть", "Горе горькое" - о расстреле парламента в октябре 1993; «До чего, христопродавцы, вы Россию довели...», очерк "Крестный ход" и др.). Сочувственная, умиротворенная тональность большинства произведений Крупина, особый вкус к народной речи, фольклору, насыщению ткани повествования частушками, поговорками, присловьями и т.п., культ смирения и подвижничества создают специфический художественный мир писателя, отталкивающий «западные» ценности - прагматизм, цинизм, сексуальную свободу и «масс-культуру» (рассказ "Янки, гоу хоум!", 1995, и др.), ведущий к восхвалению традиционных семейных добродетелей ("Свет любви": Книга прозы, 1990; составление сб. "Мы строим дом": Книга о молодой семье, 1981), религиозного страстотерпия (повесть "Великорецкая купель", 1990) и покаяния как пути к православию, которое, по убеждению Крупина, одно только спасет Россию ("Слава Богу за все": Путевые раздумья, 1995, и др.).

Творчество Крупина Владимира Николаевича

Начал с публикации стихов, репортажей и очерков, однако истинное писательское лицо Крупина - автора "деревенской прозы" - проявилось в рассказах и повестях, в т.ч. в сб. "Зерна", повести "Варвара", "Ямщицкая повесть" (все 1974), с их бесхитростными историями, нередко вложенными в уста простых крестьян, с повествованием о трагических событиях на вятской земле в период братоубийственной Гражданской войны, с мечтой о "соборном" равенстве. Широкую известность принесла Крупину повесть "Живая вода" (1980), осуществляющая знакомый мировой литературе конца 19 - начала 20 вв. социально-психологический эксперимент на основе жизнеподобной ситуации: открытия в одной деревне некоего целебного источника, освобождающего население от пагубной русской привычки - алкоголизма, полная гротескной фантазии, юмора, иронии и грусти, оплакивающая нравственную деградацию русского мужика и надеющаяся на сказочное его исцеление "живой водой". Горестным, честным и трудным судьбам людей русского села посвящены повесть в письмах "Сороковой день" (1981; назв. сокращенного подцензурного варианта - "Тринадцать писем", до 1987), повесть "Боковой ветер" (1982), "Повесть о том, как..." (1985) и др., проникнутые щемящей болью за разрушаемую, уходящую деревню, сострадательной любовью к сельским жителям. Примечательны постоянные любимые герои Крупина - чудаковатые мужики, доморощенные философы, мудрые юродивые, неуклюже, наивно, косноязычно умеющие выявить подлинную суть событий, сказать правду, мужественно противостоящую "лейтмотивному" для Крупина злу - лжи, пропитавшей современное общественное устройство, провоцирующей и пьянство, и социальную апатию, и нравственный индифферентизм. Тема "малой родины" в широком историческом контексте раскрывается в цикле рассказов "Вятская тетрадь" (1987), где строки летописей соседствуют с преданиями о старообрядцах, а воспоминания о военном детстве - с рассказом о судьбах интересных людей. Сквозная мысль об истинном величии внешне скромного, "нешумного" бытия, родственного в трактовке писателя национальному русскому характеру, в котором самоирония превалирует над тщеславием, а поиск идеала - над поиском материальных благ, проявляется и в повести "На днях или раньше" (1977), посвященной проблемам семейной жизни, и в рассказе "Картинки с выставки" (1979) и в повести "От рубля и выше" (1981), где стремление художника к славе, признание и даже творческий успех трактуются как путь, чреватый опасностью нравственной гибели, саморазрушения личности.

С началом "перестройки" Крупин активно выступает с "государственно-патриотических" позиций - и как тенденциозный беллетрист (роман-завещание о нравах "больной", ущербной, по мнению Крупина, творческой интеллигенции и атмосфере в писательской среде - "Спасение погибших", 1988; повесть "Прощай, Россия, встретимся в раю", 1991, показавшая агонию русской деревни конца 20 в., когда в отчизне Крупина установились порядки, отождествляемые писателем с нравами психиатрической больницы, - мысль, питающая повесть "Как только, так сразу", 1992, составленную в форме записок врача-психиатра), и как публицист (статьи в журналах "духовной оппозиции" "Наш современник" и "Москва" - "Крест и пропасть", "Горе горькое" - о расстреле парламента в октябре 1993; "До чего, христопродавцы, вы Россию довели...", очерк "Крестный ход" и др.). Сочувственная, умиротворенная тональность большинства произведений Крупина, особый вкус к народной речи, фольклору, насыщению ткани повествования частушками, поговорками, присловьями и т.п., культ смирения и подвижничества создают специфический художественный мир писателя, отталкивающий "западные" ценности - прагматизм, цинизм, сексуальную свободу и "масс-культуру" (рассказ "Янки, гоу хоум!", 1995, и др.), ведущий к восхвалению традиционных семейных добродетелей ("Свет любви": Книга прозы, 1990; составление сб. "Мы строим дом": Книга о молодой семье, 1981), религиозного страстотерпия (повесть "Великорецкая купель", 1990) и покаяния как пути к православию, которое, по убеждению Крупина, одно только спасет Россию ("Слава Богу за все": Путевые раздумья, 1995, и др.).

Период формирования В.Крупина как писателя пришелся на 1972-1980-е гг. Определяя проблематику писателей своего поколения, В.Крупин по сути говорил о собственных творческих задачах: «...мы шли по трем направлениям: последний поклон ушедшим от нас, воспоминания собственного детства и юности и третье - попытка осмысления современности». Можно сказать, что В. Крупин-художник оставил заметный след на каждом из этих направлений: о первых годах советской власти в вятской деревне - «Ямщицкая повесть» (1974). Все страшные вопросы пореволюционной действительности проживаются в судьбах персонажей как вопросы личностного поведения, собственной оценки и разумения. Вот, например, разговор героев повести о власти старой и новой:

- Вот твоя власть. Сели на глотку...

- Кто тебе сел? - Анатолий встал, вышел из клети. - Кто сел? Царь сидел, его спихнули.

Прошка отмахнулся:

- Царя давно ни во что не ставили. А что ж опять мужику жизни нет? А вот о «революционной ненависти и гуманизме»:

- Всех ненавижу, - вдруг сказал Сенька. - Расшиб бы всех вдребезги, чтобы никого не видеть. - Он ударил кулаком по лавке. - Не верю никому. Себе не верю, не то что! <...>

- Нет в тебе, Семен, жалости, - попрекнул Яков.

- А меня хоть одна собака пожалела? Хоть одна? Яков не выдержал:

- Ты хоть одну собаку накормил?

- В рассказах о детстве, повестях о юности («О войне», «Две доли», «Прости, прощай...»), о современности («Живая вода», «Прощай, Россия, встретимся в раю», «Спасение погибших»), как и в произведениях, связанных с историей России, на первом плане обыкновенные герои, и автор-повествователь рассказывает о них «на удивление просто» (В.Распутин). Почти очерковое повествование в прозе В.Крупина органично сочетается с фольклорной традицией, библейско-мифологическими мотивами и иронической интонацией.

В 1982 г. в Москве была издана книга рассказов и повесть В.Крупина «Живая вода». Критика считает, что это издание стало своеобразным итогом начального этапа творчества прозаика. Этапной, конечно, была повесть «Живая вода». Главный герой ее, шестидесятилетний пенсионер, последний конюх в деревне, за пахоту личных огородов которому жители «платили» бутылками водки, потихоньку спивается, не теряя чувства самоуважения и собственной значимости. Но вот крепко пьяного Кирпикова сняли видеокамерой живущие в городе сын и невестка. Посмотрел на себя со стороны Кирпиков, погрустит, что свои, дети, не пожалели его в глупой слабости, не уважили старость, и принимает решение залезть в погреб и сидеть там до смерти, одному, в размышлениях: «Варя, я должен понять, зачем я жил».

Активное использование в повести элементов сказок, пословно поговорок, частушек, заговоров превращает «частный» поиск главного героя в размышления о смысле человеческого существования вообще и российского мужика в частности. Деревенская жизнь, с одной стороны, опоэтизирована, спроецирована на лучшие качества народа, с другой - предстает в чем-то несовпадающей ни с поэтическим, ни с духовным. Неслучайно, напившийся ранней весной Кирпиков, понимая, что сейчас, в дни посадки картофеля, всем будет нужда в нем и его лошади, требует заучивать и исполнять его приказы впредь деревенских называть не «баба», а «женщина», поскольку они-то всегда свой смысл жизни оправдывают - рожают детей, выхаживают новое поколение рода человеческого, за что им должен быть почет. Вторая заповедь Кирпикова - «эстетическая»: «красота есть природа жизни». Третья - этическая - остается недосказанной, но очевидно, что она содержит призыв черпать из общечеловеческого исторического опыта. И хотя действенность заповедей на слушателей Кирпикова (да и на читателей повести) ослаблена самой ситуацией (сидят мужики в пивной) и состоянием героя (он сильно охмелел), но вся повесть доказывает их основательность и открывает сущностное значение их для понимания жизни.

Финал повести - утро, восход солнца, за которым наблюдает старый Кирпиков. Забравшись на крышу, он с благодарностью думает о своей старости, ибо только теперь земля чуть отпускает мужика от себя, перекладывая трудовые заботы на молодые плечи и руки:

Он переберет, не откладывая на последнее озарение, свою жизнь, он постарается понять, почему у него была такая жизнь, а не другая. Он был благодари памяти, своей судьбе и солнышку, всей жизни и новому теплому и ясному дню «Но такие дни посылаются не только для радости, они и для работы. Надо обязательно делать что-то хорошее и нужное, чтобы делом своим, пусть маленькие отблагодарить за такой день.

Вечное желание человека быть счастливым В.Крупиным представлено в чистоте и простоте уже данного человеку природой. Счастье - не цель, но возможность, которую лишь надо использовать: «И было бы тихо. И никто бы не ссорился. И было бы спокойно думать что те, кто был до тебя, видели такие дни, и хорошо бы, чтобы те, кто будет после, увидели бы их тоже».

Конец 80-х - начало 90-х гг. знакомят читателя с новым этапом в творчестве В.Крупина. Во-первых, романтически-ироническая интонация все чаще переходит в трагедийную; во-вторых, усиливаете исповедальность его прозы, внутренний мир человеческого «я» осмысливается в классических приемах психоанализа («диалектика души»). Наконец, усиливается критическое начало его прозы. Особенно выразителен в этом смысле роман «Спасение погибших» (1988). В нем три повествовательных плана и три фабульных линии.

Один план - фарсовый, сатирический - связан с обстоятельствами жизни писателя Залесского, отличившегося при жизни обилием бездарных книжек и безнравственных идей: сделать литературу средством наживы; сделать предательство средством выживания; сделать роман способом утверждения собственной гениальности за счет использования чужих мыслей и сочинений, лишь комментируя эти сочинения. Кроме того, Залесский выдвигает идею планирования смерти писателя, чтобы все успели подготовиться с некрологом, речами и т.д. Благополучно умерев по «календарному плану», Залесский благополучно воскресает под новым именем, с новой женой и новой талантливой рукописью, украденной у молодого писателя.

Второй план - драматический, фабулу его составляет история жизни талантливого молодого писателя, который хочет написать о главном: что мы потеряли в исторической погоне за всеобщим счастьем? Какими мы были? Какими стали? Фабульное повествование перемежается главами - вставными новеллами из черновиков Олега («О бабе Насте», «Пятый угол», «Стенограммы», «Перерыв», «После перерыва»). Олег умирает; вероятно, его отравили, рукопись частично сдают в макулатуру (ее удается найти и спасти его другу-учителю и его ученикам), большую же часть уносит новоиспеченная жена «покойника» Залесского.

Объединяет оба плана романа трагическая судьба учителя, предпринявшего попытку защитить память Олега, его талант и наказать зло. Финал возвращает нас в конец прошлого века, к знаменитой чеховской «Палате № 6». С дачи Залесского учителя увозят в больницу, в палату № 600, где он плачет от унижения, боли, ужаса. Невозможно усилиями одного бороться против столь масштабного зла, которое в современной России превратилось в обыденную жизнь серых и бесталанных, по количеству превышающих талантливых и порядочных.

Однако сам писатель продолжает писать, а значит вести бой за человека, за страну, за жизнь. В 1990 г. выходит его книга «Свет любви», в 1994-1995 гг. - повесть «Крестный ход». И вопреки трагическому исходу XX столетия, в прозе В.Крупина живет вера в то, что не последнее тысячелетие на дворе: «Милые люди, разве не прекрасна жизнь, разве не для нас каждое утро наступает рассвет? Надо идти к нему!»

Литература

1. Русская литература 20 века: Учебное пособие. Воронеж, 1999.-800с.

2. Лейдерман Н. Русская литературная классика 20 века. Екатеринбург, 1996.

3. Русская литература: Проза 1980-1990 гг.-Воронеж, 1998

4. История русской литературы 20 века:1920-1990-е гг. М.-1998